Генотип шрифта

5 марта 2018

Текст

Вера Евстафьева

Ге­но­тип шриф­та

Без пре­уве­ли­че­ния мож­но ска­зать, что шриф­то­вой ди­зайн как про­цесс чем-то по­хож на ген­ную ин­же­не­рию, на по­стро­е­ние ор­га­низ­ма от мель­чай­шей ча­сти­цы до огром­но­го и слож­но­го це­ло­го. Ми­кро­си­сте­мы вну­три ма­кро­си­стем. Сна­ча­ла вы­стра­и­ва­ет­ся за­ко­но­мер­ность на уров­не об­ще­го сти­ля в од­ном на­чер­та­нии шриф­та, по­том уста­нав­ли­ва­ет­ся связь пря­мо­го и кур­сив­но­го сти­лей, за­тем свя­зи вну­три се­мей­ства. Си­сте­мы и за­ко­но­мер­но­сти встро­ен­ы од­на в дру­гую, как в при­ро­де: от ато­ма до мо­ле­ку­лы, клет­ки, це­ло­го ор­га­низ­ма, ви­да и... до кос­мо­са, на­ко­нец.

Ме­ня по­ра­жа­ет по­доб­ная био­морф­ность шриф­та. Имен­но в этой слож­но­сти при­чи­на то­го, что по­ка не со­здан ге­не­ра­тор но­вых шриф­тов. За­ко­но­мер­но­сти вну­три шриф­тов, их па­ра­диг­ма и ге­но­тип бы­ва­ют прин­ци­пи­аль­но раз­ны­ми, и это уди­ви­тель­но, как и то, что не­воз­мож­но из­ме­рить од­ной и той же ло­ги­кой все шриф­ты. Те шриф­то­вые ди­зай­не­ры, ко­то­рые вы­би­ра­ют путь раз­но­об­ра­зия в сво­ей ра­бо­те (не куль­ти­ва­цию од­но­го сти­ля), зна­ют это ощу­ще­ние воз­ни­ка­ю­щее ещё на эта­пе за­мыс­ла шриф­та: всё на­чи­на­ет­ся как буд­то за­но­во, и с каж­дым но­вым про­ек­том при­хо­дит­ся ис­кать но­вый путь.

Шриф­ты по при­ро­де сво­ей очень раз­лич­ны: мо­дуль­ный шрифт, устро­ен­ный как кон­струк­тор из огра­ни­чен­но­го ко­ли­че­ства ти­по­вых де­та­лей, и, на­при­мер, кур­сив фран­цуз­ской ан­ти­к­вы раз­де­ля­ет про­пасть. Да, ко­неч­но, раз­ные ве­ка — раз­ное мыш­ле­ние, ло­ги­ка, ин­ту­и­ция. Рань­ше один стиль по­сте­пен­но сме­нял дру­гой и прак­ти­че­ски ни­ко­гда не воз­вра­щал­ся сно­ва, вос­при­ни­мал­ся с го­да­ми окон­ча­тель­но уста­рев­шим (ру­сти­ка, ун­ци­ал, го­ти­ка... да­лее раз­ные сти­ли на­бор­ных шриф­тов). И толь­ко мы се­го­дня, в уни­каль­ных ХХ и ХХI ве­ках, «по­сле ис­то­рии», ино­гда име­ем сме­лость хо­дить по­ход­кой раз­ных эпох, пы­та­ем­ся вник­нуть в ло­ги­ку ди­зайн-мыш­ле­ния мно­го­ве­ко­вой дав­но­сти, со­зда­вая ре­кон­струк­ции.

Гер­рит Но­ор­дзей и Эд­вард Ка­тич на­шли вол­шеб­ный ключ к по­ни­ма­нию мно­гих шриф­то­вых форм че­рез ло­ги­ку ин­стру­мен­та. И, на­вер­ное, эти от­кры­тия и ги­по­те­зы при­не­сли боль­шое об­лег­че­ние, ведь они поз­во­ли­ли ска­зать: «Я по­ни­маю, по­че­му имен­но так!» Че­рез па­ру ве­ков по­сле изоб­ре­те­ния на­бор­но­го шриф­та и кни­го­пе­ча­та­ния про «след пе­ра» на­прочь за­бы­ли, фор­мы букв ме­ня­лись до­ста­точ­но от­вле­чен­но, хо­тя и не во­пре­ки ло­ги­ке пе­ра; если смот­реть на рас­пре­де­ле­ние кон­трас­та в бук­вах, то кар­ди­наль­ных из­ме­не­ний не про­изо­шло: че­ре­до­ва­ние тон­ких и жир­ных штри­хов в бук­вах уже сло­жи­лось и остаёт­ся не­из­мен­ным по сей день.

И тем не ме­нее во­про­с «по­че­му так, а не ина­че?» по-преж­не­му име­ет от­вет «так сло­жи­лось». При­чи­ны не­из­вест­ны. Вспо­мню кни­ги Но­ор­дзея и со­гла­шусь: мно­гие объ­яс­не­ния из ис­то­рии шриф­та и пись­ма мож­но при­нять толь­ко с ого­вор­ка­ми, что это пред­по­ло­же­ние, и всё рав­но воз­ни­ка­ет мно­го во­про­сов. В учеб­ни­ках обыч­но встре­ча­ют­ся про­стые объ­яс­не­ния, ско­рее все­го (я на­де­юсь), при­во­ди­мые для луч­ше­го за­по­ми­на­ния фак­тов, но не со­всем убе­ди­тель­ные са­ми по се­бе — сме­на од­них ру­ко­пис­ных по­чер­ков дру­ги­ми обыч­но име­ет до­ста­точ­но слу­чай­ные или субъ­ек­тив­ные при­чи­ны, и ме­нее ве­ро­ят­ны при­чи­ны ра­ци­о­наль­ные (за­бо­та о ём­ко­сти шриф­та, удо­бо­чи­та­е­мо­сти и дру­гих па­ра­мет­рах — за­да­чи бо­лее по­зд­ние).

По­че­му для гре­че­ских и ки­рил­ли­че­ских пис­цов на­пи­са­ние букв уста­ва опре­де­лён­ным уста­нов­лен­ным об­ра­зом бы­ло важ­нее бо­лее удоб­но­го оди­на­ко­во­го на­кло­на пе­ра при пись­ме? И от­ку­да у них бы­ла уве­рен­ность, что не­ко­то­рые бук­вы долж­ны быть уз­ки­ми, на­пи­сан­ны­ми в иной ло­ги­ке, чем дру­гие зна­ки?

Шриф­то­вая эво­лю­ция очень по­хо­жа на эво­лю­цию в при­ро­де: мож­но пред­по­ло­жить при­чи­ну по­яв­ле­ния тех или иных форм, гра­фем, пред­по­чте­ний в об­ла­сти про­пор­ций, но ред­ко мож­но уста­но­вить эту при­чи­ну без­ого­во­роч­но. Хо­тя пись­мен­ность и шрифт — ре­зуль­тат че­ло­ве­че­ской де­я­тель­но­сти, раз­ви­ва­ют­ся они так же не­пред­ска­зу­е­мо и са­мо­сто­я­тель­но, как и при­ро­да.

Ве­ро­ят­но, сбои (как ошиб­ки сти­ля, так и не­ожи­дан­ные му­та­ции за­ко­но­мер­но­стей) воз­ни­ка­ют в шриф­тах с ча­сто­той не мень­шей, что и му­та­ции у жи­вых ор­га­низ­мов.

В Гель­ве­ти­ке нож­ка бук­вы R с из­ги­бом и ма­лень­кой ступ­нёй на
ней не вы­зы­ва­ет у нас во­про­сов — «так на­до», хо­тя, учи­ты­вая од­но­род­но­сть, оди­на­ко­вую про­стую фор­му, про­хо­дя­щую че­рез весь ал­фа­вит в этом шриф­те, кто-то на­ри­со­вал бы иной, бо­лее ла­ко­нич­ный из­гиб. Ду­маю, в на­ча­ле XXI ве­ка R у боль­шин­ства ди­зай­не­ров по­лу­чи­лась бы со­всем дру­гая! На­вер­ное, есть ло­ги­ка вре­ме­ни, по­ко­ле­ния, и она силь­нее, чем ло­ги­ка од­но­го ав­то­ра. И в ка­кой-то мо­мент мы со­гла­си­лись, что без этой де­та­ли стиль су­ще­ство­вать не мо­жет.

Ино­гда ис­клю­че­ния пре­крас­ны, и да­же стран­но, что они не бы­ли под­хва­че­ны и не ста­ли нор­мой. Взгля­ни­те, на­при­мер, на про­пис­ную бук­ву U ни­же, так мяг­ко и де­ли­кат­но впи­сан­ную в ритм осталь­ных про­пис­ных, близ­кую и пря­мым, и округ­лым бук­вам и од­но­вре­мен­но не­су­щую па­мять о своём пред­ке, бук­ве V. Она, к сло­ву, от­ве­ча­ет на во­прос, по­че­му так рас­пре­де­лён кон­траст в бук­ве U. Но по­че­му-то та­кая фор­ма бук­вы не бы­ла от­ме­че­на вни­ма­ни­ем и не ста­ла рас­про­странён­ной. За­гад­ка...

Salmasius: Pliny. Utrecht, 1689. Victoria and Albert Museum, London•J. Sutton, A. Bartram, An Atlas of Typeforms (Lund Humpfries, London, 1968).

Эту фор­му вспо­мнят (или за­но­во при­ду­ма­ют) во вто­рой по­ло­ви­не ХХ ве­ка, она по­явит­ся в ди­на­мич­ных ал­фа­ви­тах То­ма Пёр­кин­са, в ря­ду букв, об­ла­да­ю­щих уди­ви­тель­но изящ­ной пла­сти­кой.

Том Пёр­кинс (Tom Perkins). Incised and painted Welsh slate 48×19 cm, 1988.

Мно­гие слу­чай­ные ре­ше­ния, став­шие нор­мой, мы про­сто не за­ме­ча­ем. Нет иде­аль­ных шриф­тов, и не­ко­то­рые про­ма­хи со вре­ме­нем ка­но­ни­зи­ру­ют­ся. Мно­гие лю­бо­пыт­ные фор­мы ста­ли мар­ке­ра­ми са­мых раз­но­об­раз­ных сти­лей. Но как бы­стро слу­чай­но­сти пе­ре­хо­дят в раз­ряд не­об­хо­ди­мых де­та­лей для по­сле­до­ва­те­лей сти­ля? Как ско­ро баг ста­но­вит­ся фи­чей? На­вер­ное, на­до рас­смат­ри­вать шриф­ты при­мер­но 50-лет­ней дав­но­сти, ведь они уже на­сто­я­лись, и их сти­ли пе­ре­шли из по­движ­но­го фор­ми­ру­ю­ще­го­ся со­сто­я­ния в за­стыв­шую фор­му,

Се­го­дня мы увле­че­ны ав­то­ма­ти­за­ци­ей, мо­жем мак­си­маль­но кон­тро­ли­ро­вать оди­на­ко­вость де­та­лей шриф­та (ко­пи­ро­ва­ние, кло­ни­ро­ва­ние, ком­по­зи­ты и про­чее, а по­том и хин­тов­ка). Бу­дем ли мы спе­ци­аль­но до­бав­лять «слу­чай­но­сти» в основ­ной ри­су­нок шриф­та? И если да, то как сде­лать «сбой» ор­га­нич­ным, не при­ми­тив­ным и не слиш­ком пред­ска­зу­е­мым? Ге­не­ра­тор слу­чай­ных чи­сел точ­но не даст хо­ро­ше­го ре­зуль­та­та. Всё-та­ки, как бы мы ни хо­те­ли вы­гля­деть хо­зя­е­ва­ми си­ту­а­ции, шрифт в мас­шта­бе ис­то­рии его раз­ви­тия — до­ста­точ­но ди­ко­рас­ту­щий ор­га­низм, хо­тя и при­ручён­ный. При­чи­ны по­во­ро­тов в раз­ви­тии шриф­та вряд ли мо­гут быть точ­но до­ка­за­ны.

Для се­бя, вну­три сво­ей «ла­бо­ра­то­рии ген­ной ин­же­не­рии», я раз­де­ляю шриф­ты по спо­со­бу их по­яв­ле­ния на две услов­ные ка­те­го­рии — «при­род­ные» и «син­те­зи­ро­ван­ные» (ко­неч­но, это не тер­ми­ны, а толь­ко мои услов­ные на­зва­ния). При­род­ные шриф­ты вы­рос­ли са­мо­сто­я­тель­но в хо­де ис­то­рии, вну­три усто­яв­ших­ся форм их зна­ков есть ин­ту­и­тив­ная ва­ри­а­тив­ность (она срав­ни­ма с раз­но­об­ра­зи­ем фор­мы ли­стьев на кро­не од­но­го де­ре­ва). Это Га­ра­мон, Бас­кер­виль, шриф­ты Гау­ди и огром­ное ко­ли­че­ство дру­гих — все они про­рас­та­ли из се­мян пре­ды­ду­щих шриф­то­вых «де­ре­вьев». В эту же груп­пу я от­но­шу ис­то­ри­че­ские revivals, по­сколь­ку их со­зда­те­ли пред­став­ля­ют во всех по­дроб­но­стях ге­не­а­ло­гию шриф­тов и ста­ра­ют­ся вос­со­здать их мак­си­маль­но прав­до­по­доб­но. Син­те­зи­ро­ван­ные шриф­ты — плод ди­зай­нер­ской ра­до­сти от об­на­ру­же­ния ка­кой-ни­будь за­ко­но­мер­но­сти, мо­ду­ля или пер­во­эле­мен­та в ал­фа­ви­те. В та­ких шриф­тах ча­сто сма­ку­ет­ся гра­фи­че­ское еди­но­об­ра­зие в фор­мах зна­ков.

По­чти вся гол­ланд­ская со­вре­мен­ная шко­ла шриф­то­во­го ди­зай­на осно­ва­на на вос­при­я­тии сле­да пе­ра как пер­во­ис­точ­ни­ка фор­мы всех букв в ал­фа­ви­те. По­ни­ма­ние это­го про­изо­шло бла­го­да­ря по­ис­кам и раз­мыш­ле­ни­ям ан­глий­ско­го ху­дож­ни­ка Эд­вар­да Джон­сто­на, ко­то­рый про­ана­ли­зи­ро­вал ру­ко­пис­ные сти­ли про­шло­го. Об этом скры­том, не­оче­вид­ном мо­ду­ле (сле­де пе­ра, the stroke) и пи­шет Гер­рит Но­ор­дзей в кни­ге The Stroke: Theory of Writing и сбор­ни­ке Letterletter. След пе­ра — фор­мо­об­ра­зу­ю­щий мо­дуль, пер­во­осно­ва фор­мы. Ко­неч­но, та­кой мо­дуль на­мно­го слож­нее и со­дер­жа­тель­нее, чем мо­дуль, на­при­мер, в ми­ни­ма­ли­сти­че­ском шриф­те-кон­струк­то­ре пер­вой тре­ти ХХ ве­ка, и лю­бо­пыт­но, что и кон­струк­ти­ви­сты, и кал­ли­гра­фы, од­но­вре­мен­но дви­га­ясь со­вер­шен­но раз­лич­ны­ми пу­тя­ми, за­ни­ма­лись по­ис­ком за­ко­но­мер­но­сти в ал­фа­ви­те.

Два прин­ци­па со­зда­ния фор­мы с по­мо­щью штри­хов ши­ро­ко­ко­неч­но­го пе­ра (translation — па­рал­лель­ный пе­ре­нос) и остро­ко­неч­но­го пе­ра (expansion — рас­ши­ре­ние). В та­кой упо­ря­до­чен­ной и «умыш­лен­ной» си­сте­ме ди­зай­нер слов­но фор­ми­ру­ет шрифт с ну­ля, ис­поль­зу­ет силь­ный субъ­ек­тив­ный им­пульс. Шриф­ты шко­лы Но­ор­дзея ча­сто про­ду­мы­ва­ют­ся как, услов­но го­во­ря, мо­дуль­ные (да­же тек­сто­вые ан­ти­к­вы и гро­те­ски), с по­прав­кой на слож­ность пер­во­эле­мен­та•typofonderie.com

Ин­те­рес­но, что по­пыт­ки ра­зо­брать шрифт на од­но­тип­ные по­вто­ря­ю­щи­е­ся эле­мен­ты пред­при­ни­ма­лись не­сколь­ко ве­ков на­зад, но эти шриф­ты име­ли до­ста­точ­но уз­кую сфе­ру при­ме­не­ния. На­при­мер, Фред Смай­ерс и Эрик Кин­дел в своём ис­сле­до­ва­нии по­ка­зы­ва­ют, что тра­фа­рет­ные шриф­ты для со­зда­ния ли­тур­ги­че­ских книг боль­шо­го фор­ма­та бы­ли вы­со­ко­го ка­че­ства, пре­крас­но про­ду­ма­ны и с точ­ки зре­ния гра­фи­ки, и с точ­ки зре­ния тех­но­ло­гии пе­ча­ти. Но вот по­вли­я­ли ли идеи со­зда­те­лей тра­фа­рет­ных шриф­тов на пу­ан­со­ни­стов, ко­то­рые ре­за­ли обыч­ные на­бор­ные шриф­ты, — это во­прос.

Дву­хцвет­ный тра­фа­рет­ный текст в пев­че­ской кни­ге из мо­на­сты­ря ми­ни­мов в Мар­се­ле, 1763•atelierelms.com

В XIX и на­ча­ле XX ве­ка не­од­но­крат­но про­бо­ва­ли уни­фи­ци­ро­вать бук­вы и раз­де­лить их на не­сколь­ко ба­зо­вых со­став­ных эле­мен­тов:

Если го­во­рить о за­ко­но­мер­но­сти, един­стве в шриф­тах, в ко­то­рых есть и ла­ти­ни­ца, и ки­рил­ли­ца или лю­бое дру­гое со­че­та­ние раз­ных пись­мен­но­стей, сто­ит раз­ли­чать внеш­нее сход­ство и сти­ли­сти­че­ское или се­ман­ти­че­ское един­ство. Гра­фи­че­ское един­ство и един­ство об­ра­за в од­ном шриф­те — яв­ле­ния близ­кие, но не со­всем рав­но­знач­ные.

Сре­ди ти­по­гра­фов рас­про­стра­не­на меч­та — сде­лать иден­тич­ны­ми, не­от­ли­чи­мы­ми по­ло­сы на­бо­ра од­но­го и то­го же тек­ста на раз­ных язы­ках (будь то пе­ре­вод­ное из­да­ние, по­вто­ря­ю­щее ди­зайн ори­ги­наль­но­го, или из­на­чаль­но мно­го­языч­ное из­да­ние). Но шрифт со­про­тив­ля­ет­ся это­му, ведь в раз­ных язы­ках и пись­мен­но­стях раз­ная ча­стот­ность букв или форм. Гра­фи­че­ское сход­ство раз­ных пись­мен­но­стей в шриф­те, до­ве­ден­ное до не­раз­ли­чи­мо­сти, име­ет обо­рот­ную сто­ро­ну: в жерт­ву при­но­сит­ся есте­ствен­ность той пись­мен­но­сти, ко­то­рую за­ста­ви­ли ми­ми­кри­ро­вать под ис­ход­ную. В каж­дой куль­ту­ре и пись­мен­но­сти есть своя пла­сти­ка форм и ис­то­рия их раз­ви­тия, ин­ди­ви­ду­аль­ность и цель­ность, и их су­ве­ре­ни­тет в шриф­то­вом ди­зай­не ста­ра­ют­ся не на­ру­шать.

Ино­гда пря­мое за­им­ство­ва­ние фор­мы бук­вы из од­но­го ал­фа­ви­та в дру­гой при­во­дит к не­со­от­вет­ствию по ча­сти экс­прес­сии. Со­всем упро­щён­ный при­мер: в ла­ти­ни­це g мо­жет быть тек­сто­вой гра­фе­мой в гро­те­ске, а в ки­рил­ли­це (если ско­пи­ро­вать эту фор­му для бук­вы д) — ак­ци­дент­ной; в та­ком слу­чае вну­три шриф­то­вой гар­ни­ту­ры не­из­беж­но по­яв­ля­ет­ся дис­ба­ланс. При вы­бо­ре меж­ду оди­на­ко­вым об­ра­зом и оди­на­ко­вым внеш­ним ви­дом обыч­но пред­по­чи­та­ют об­раз.

Сти­ли­сти­че­ское един­ство (или на­зо­вём его ис­то­ри­че­ским) нуж­но там, где шрифт эмо­ци­о­наль­но окра­ши­ва­ет текст и этот текст дол­жен со­хра­нять од­ну и ту же ин­то­на­цию на всех язы­ках. Для сти­ли­сти­че­ско­го един­ства ино­гда при­хо­дит­ся жерт­во­вать еди­но­об­ра­зи­ем форм.

На мой взгляд, за­мет­нее все­го рас­хо­дит­ся гра­фи­ка раз­ных ал­фа­ви­тов в ста­рых гро­те­сках. По во­ле тра­ди­ции (не та­кой уж мно­го­лет­ней) ла­ти­ни­ца в этих гро­те­сках, как пра­ви­ло, пря­мо­ли­ней­но про­ста, а ки­рил­ли­ца сле­ду­ет за ней, но не­ко­то­рые зна­ки, не по­лу­чив­шие та­кой же огран­ки и про­сто­ты в фор­мах (осо­бен­но К, Ж, Я), не­ожи­дан­но ви­ти­е­ва­ты и силь­но ме­ня­ют узор тек­ста.

Шрифт Ак­ци­денц-гро­теск. Сло­во­лит­ня Берт­голь­да, ок. 1898 г.•Ис­то­рия од­но­го стан­дар­та

Ещё од­на воз­мож­ная ди­лем­ма — во­прос «пе­ре­во­да». На­при­мер, на­сколь­ко умест­но ки­рил­ли­цу сде­лать го­ти­че­ской или ла­тин­ские бук­вы за­ста­вить из­ви­вать­ся, как ку­фи­че­ское пись­мо? Ча­ще все­го шриф­ты на осно­ве ис­то­ри­че­ских по­чер­ков (к при­ме­ру по­лу­устав, тек­сту­ра, кан­че­ля­ре­ска, вязь) пе­ре­во­дят в дру­гую пись­мен­ность под­ра­жа­тель­но. В ис­то­рии ла­ти­ни­цы не бы­ло по­лу­уста­ва, а в ки­рил­ли­це не бы­ло раз­но­об­раз­ной го­ти­ки то­гда, ко­гда это бы­ло есте­ствен­ным вит­ком эво­лю­ции, и так да­лее. В этом слу­чае при­хо­дит­ся на­силь­ствен­ным об­ра­зом под­стра­и­вать их под чу­жую гра­фи­ку.

Что ка­са­ет­ся ан­тикв, то по­сле Пет­ров­ской ре­фор­мы у ки­рил­ли­цы по­яв­ля­ет­ся свой опыт, своя ис­то­рия, и на неё мож­но опи­рать­ся в про­цес­се ра­бо­ты, хоть и не пол­но­стью, а ча­стич­но, с ого­вор­ка­ми. Тут воз­ни­ка­ет дру­гой дис­ба­ланс: рос­сий­ские тек­сто­вые гар­ни­ту­ры XVIII ве­ка (из-за не­ко­то­рых гра­фем се­го­дня они ка­жут­ся чуть ли не ак­ци­дент­ны­ми) слож­но объ­еди­нить в один шрифт с ла­тин­ской тек­сто­вой ан­ти­квой, они ока­зы­ва­ют­ся не­рав­ны по экс­прес­сии. Так что же де­лать? Ка­кой шрифт — ров­ня пет­ров­ско­му и его по­том­кам? Оче­вид­но, ка­кой-то ак­ци­дент­ный. А для тек­сто­вых при­хо­дит­ся ис­кать но­вые ре­ше­ния (один из та­ких про­ек­тов — шрифт Kis Вла­ди­ми­ра Ефи­мо­ва).

Шриф­ты на­ча­ла и се­ре­ди­ны ХХ ве­ка, стре­мив­ши­е­ся к чи­стой гео­мет­рии и сво­бо­де, уже ста­ли куль­тур­ным сло­ем, а все за­ко­но­мер­но­сти и слу­чай­но­сти их форм — ис­то­ри­ей, го­то­вой па­ра­диг­мой, силь­ное от­ступ­ле­ние от ко­то­рой вы­гля­дит как ошиб­ка и на­ру­ше­ние есте­ствен­но­го ха­рак­те­ра шриф­та. Ино­гда бы­ва­ет очень до­сад­но, что тот или иной шриф­то­вой стиль дик­ту­ет фор­му бук­вы, но я не чув­ствую пра­ва на­ру­шить за­ко­но­мер­ность, не­смот­ря на соб­ствен­ные вку­со­вые пред­по­чте­ния. Бы­ва­ет, мы пы­та­ем­ся вме­шать­ся в ге­но­ти­пы раз­ных шриф­тов, но на­ша во­ля ак­ту­аль­на лишь до опре­делён­ной сте­пе­ни.

Со­зда­ние но­вой гар­ни­ту­ры вну­три уже су­ще­ству­ю­щей клас­си­фи­ка­ци­он­ной груп­пы (к при­ме­ру, в сти­ле клас­си­ци­сти­че­ской ан­ти­к­вы) схо­же с се­лек­ци­ей рас­те­ний или вы­ве­де­ни­ем но­вой по­ро­ды до­маш­них жи­вот­ных. Взяв за осно­ву ка­кое-ли­бо свой­ство ори­ги­на­ла, мы ста­ра­ем­ся раз­вить его (в де­ко­ра­тив­ных или прак­ти­че­ских це­лях) и сде­лать устой­чи­вым, убе­ди­тель­ным и жиз­не­спо­соб­ным, со­хра­нив но­вый сорт в рам­ках сво­е­го ви­да.

Ис­точ­ник: Pexels

Ду­маю, шрифт, бу­ду­чи стро­и­тель­ным ма­те­ри­а­лом в ти­по­гра­фи­ке, дол­жен быть од­но­знач­ным в сво­ём об­ра­зе, креп­ким и цель­ным. Так, в стро­и­тель­стве кир­пич дол­жен быть ка­че­ствен­но обо­жжён и не дол­жен кро­шить­ся, це­мент важ­но пра­виль­но за­ме­шать, а брус — про­су­шить. Эк­лек­ти­ка раз­ру­ша­ет шрифт. Пусть ти­по­гра­фи­ка сти­ли­сти­че­ски ва­рьи­ру­ет­ся в раз­ные го­ды и де­ся­ти­ле­тия, но шрифт дол­жен быть мак­си­маль­но по­сле­до­ва­те­лен и ве­рен вну­трен­ней ло­ги­ке.

Колонка
Евстафьева
Шрифт
21719